Люди МИРа

Казаков Илья

Влад: Если можно, расскажи, пожалуйста, немного о себе?

Илья: Я родился в Крыму, в городе Алушта. Окончил школу тоже в Крыму, а потом поступил в институт в Киеве. Там закончил бакалавриат и поступил на магистратуру. Но в связи с событиями, начавшимися на Украине, вернулся в Крым, проголосовал на референдуме и получил российское гражданство. И будучи уже гражданином Российской федерации, снова поступил на магистратуру, но уже в Санкт-Петербурге.

В Питере учился на международные отношения на постсоветском пространстве, в отличии от Киева, где изучал международное право. Потом вернулся в Крым и отслужил в армии, так как мне это было необходимо для дальнейшей службы. Затем попытался поступить на службу в ФСБ, но не сложилось по некоторым обстоятельствам, независящим от меня. Я особо не расстроился. Правда, оказалось, что цель, к которой я шёл все эти годы, была выбрана  неправильно, и мне пришлось менять свою жизнь с нуля. Я ушёл в коммерцию, и следующие четыре года прожил в Москве, занимаясь управлением коллективов, что в последствии мне очень пригодилось.

Потом меня снова занесло в Крым, но уже в сферу виноделия. Мне посчастливилось быть представителем нескольких брендов.

Влад: А можно ли, занимаясь виноделием, вести трезвый образ жизни?

Илья: Конечно можно. Ведь главное понять вкус, а глотать напиток совсем не обязательно. Можно только попробовать, а затем выплюнуть в специальный чан.

Влад: А что было с тобой потом?

Илья: А потом случился теракт на крымском мосту.

Влад: А скажи, пожалуйста, ты раньше говорил, что это всё же не твоя война, что изменилось?

Илья: Личная обида. Было задето что-то именно личное. Человек же, любит родину глобально, но больше всего - то место, где он родился и вырос.

А именно то, что ему больше всего близко.

Влад: А что же замотивировало именно тебя?

Илья: Я давал присягу. И я не отказался от своих слов. Поэтому, когда война пришла и в Крым в виде теракта на крымском мосту, я пошёл в военкомат, хотя меня не призывали во время мобилизации, и подписал контракт.

Влад: А когда ты подписывал контракт, понимал, что на войне есть так называемый профессиональный риск? Или подобных мыслей вообще не возникает?

Илья: Возникают. Но ты стараешься об этом не думать. Безусловно мысли о том, что может что-то произойти есть, но они обычно в подсознании.

И я гнал их от себя. Говоря себе о том, что со мной, конечно же ничего не случится. Но это случилось, и я стал инвалидом.

Влад: А раньше ты общался с людьми с инвалидностью?

Илья: Нет. Среди моих друзей или близких мне людей инвалидов не было. Я сталкивался с ними только в каких-то рабочих моментах. Но, как и всякий человек, мне не было понятно, что именно этому человеку с инвалидностью необходимо, и как мне с ним правильнее обращаться.

И можно ли смотреть на него с интересом или для инвалида это

некомфортно. Сейчас я понимаю, что это было бы наверное немножечко глупо, но люди, которые общаются со мной теперь точно также сталкиваются с точно такими же трудностями, при взгляде на меня.

Влад: Ты помнишь те самые первые секунды, минуты после взрыва? Или они сформировались в твоей памяти только потом, спустя какое-то время?

Илья: Я помню и сам взрыв и то, что было до него, и то, что было немного после. Отлично помню, как мы пошли туда, и как увидели воронку. Как я пошёл к ней тоже помню. И помню сам момент взрыва. Затем чётко помню, как я очнулся на земле, глядя в небо, пытаясь, понять, что же со мной произошло. В голове единственная мысль: «Господи, что это!»

Потом я попытался пощупать свои ноги, но я не дотягивался. Всё тело онемело. Потом появились мысли, много мыслей. За мной шёл ещё один парень у него был позывной «малыш». И я помню, что я кричал ему: «Малыш, малыш!» - так как чувствовал ответственность за него даже больше, нежели за себя. Ведь, если это был действительно взрыв, его тоже могло зацепить. Вообще он не должен был идти со мной. Я ему кричу, а он молчит. Потом всё-таки он отозвался. Выяснилось, что он тоже лежит. Потом он решил вызвать подмогу, так как у него было средство связи. Но на тот момент к нам так никто и не пришёл. И я начал постепенно отключаться. И следующее воспоминание, нас уже пришли эвакуировать. Помню голос нашего командира, он говорил о том, что всё хорошо, но по его взгляду, полному страха, я понял, что не всё так хорошо как он говорит.

Потом помню только отдельные обрывки, будто вспышки света, а затем темнота. И следующее, что я помню, это когда я вышел из комы через семь дней. Вот, пожалуй, и всё, что я помню о моменте травмы.

Влад: А остальные участники того события на сколько я помню не выжили?

Илья: Малыша довезли до полевого госпиталя, сняли жгуты, и он там истёк кровью. А второй участник, единственный кто побежал нас спасать, миновал наше место и через тридцать метров наткнулся на мину. Да, к сожалению, оба они погибли. Но погибли, как герои.

Влад: А скажи, пожалуйста, когда ты осознаёшь, что ног нет, как принять тот факт, что что-то в твоей жизни изменено навсегда?

Илья: Это очень сложный философский вопрос на самом деле. У меня несколько недель была депрессия. Я пришёл в себя и вдруг понял, что у меня нет ног. А я всегда бегал марафоны, ходил в горы, ноги для меня всегда были, можно сказать, жизнью. А тут, ног просто больше нет.

Получилось, что у меня в мои тридцать лет забрали самое, по сути, ценное. То, что было мне жизненно важно. И в моей голове появились сотни вопросов, которые все начинались со слова, как. И был ещё один, единственный, не начинавшийся с данного слова: «А зачем я вообще остался здесь?»

И тогда ты начинаешь, конечно же, обвинять Бога, судьбу, Вселенную и вообще всех, кто хоть как-то причастен к твоей травме, ну, кроме себя, естественно. Ведь ты-то - не виноват, что наступил на мину. И момент принятия наступил у меня только недели через две. Мне очень помогло то, что со мной рядом была супруга, находящаяся на тот момент на пятом месяце беременности. Я узнал, об этом только после того как ушёл на войну.

Влад: А если бы узнал до этого ушёл бы?

Илья:  Очень сложный вопрос. Я до сих пор не дал себе ответ на него.

Скорее всего, если бы я узнал, что она беременна, до того, как подписал контракт, наверное,  нет -  определённо ответить не могу. Может быть и пошёл бы, но с другой стороны, семья важнее, как не крути. Но, наверное, если бы не пошёл, меня бы мучила совесть. И этот внутренний диссонанс меня, в конце концов, погубил бы. Так что, я, пока что даже себе не могу ответить на этот вопрос. А вот из этой ситуации меня спасла супруга. Она поддерживала меня, а самое главное верила.  Именно она своим видом, своей верой в глазах и верой в меня, наверное, и дала мне внутренний

толчок, внутренний посыл, что надо жить.

Влад: А как происходит сам процесс осознания, того, что так или иначе нужно жить дальше?

Илья: У меня как то одномоментно. Я просто однажды понял, что надо жить.

Влад: А как изменился круг твоего общения?

Илья: Мой круг общения не изменился абсолютно, Только если значительно расширился. Например, я вспомнил своих одноклассников, с которыми не общался с тех пор, как закончил школу. Также стоит прибавить новые знакомства в госпиталях. То есть сейчас по факту у меня знакомых и даже друзей стало гораздо больше, чем это было до травмы.

Влад: А как обстояли дела с неким преодолением себя?

Илья: Я всегда был парнем весьма спортивным и поэтому я не

понаслышке знал, что такое преодолевать себя.  И когда мне было нужно вставать на новые ноги, а я понимал, что не могу, у меня просто нет сил, я говорил себе: «Надо!»- и находил эти силы.  Это мне очень помогло, потому что те люди, которые никогда не занимались спортом, то есть  были с ним на «вы», и не привыкли преодолевать себя, испытывали огромные трудности.

Так как им было надо работать над собой через боль и усталость, а они раньше с подобным не сталкивались.

Влад: А что такое бионический протез, на который ты встал?

Илья: На самом деле, бионические протезы ног — это неправильное название. Бионические протезы бывают только рук. Бионические — это, те, которые считывают показания с нервных окончаний и воспроизводят их на сам протез. В ногах всё иначе. Поэтому такие протезы не бионические, а просто с внешним источником энергии и с микропроцессором. А микропроцессор — это, по сути, маленький искусственный интеллект внутри коленного модуля, который в режиме реального времени анализирует рисунок походки и подстраивается под неё. Ускоряется, если нужно, замедляется, если чувствует, что так необходимо. Где-то вообще тормозит, если понимает, что сейчас ты упадёшь. Из минусов, такие протезы необходимо заряжать.

Влад: А насколько хватает зарядки?

Илья: Мне хватает на два дня.

Влад: А было ли такое, что на тебя смотрели с удивлением или не понимали что с тобой?

Илья: Да, но обычно это дети. Дети же очень непосредственные. Они могут подойти и спросить: «А где ноги твои?»- Я, обычно отвечаю, что на салют наступил. Или, например: «Мама, смотри, там дядя - робот!»

Очень показательна реакция родителей. Вот недавно был случай. Приезжает лифт, открываются двери и из него выходят мужчина и ребёнок лет шести. И ребёнок спрашивает: «Папа, а что у него с ногами?»- и мужчина сразу начинает на него шикать, не надо мол, не спрашивай. И я это слышал, заходя в лифт. Взрослые обычно стараются не замечать особенностей других.

Родители, наверное, считают, что если дети спрашивают, то это невоспитанность. И что это как-то плохо и неправильно. Но это не невоспитанность, это любознательность, и это не может быть плохо. Это наоборот хорошо, Когда дети подходят и спрашивают: «А что это? Ух ты! А как они работают?» Я всегда объясняю, мне интересно. В этом не вижу ничего плохого.

Влад: А сколько в твоём кругу общения инвалидов? Кого больше, здоровых или же с ограниченными возможностями?

Илья: Здоровых, конечно же, больше. Инвалидов где-то процентов пятнадцать от всего круга моего общения. Я лично сам себя инвалидом  

не считаю, у меня просто нет ног. Я также такой же активный человек, веду максимально активную жизнь, как и Дмитрий Павленко. У меня просто язык не повернётся называть его инвалидом. Он самый, наверное, здоровый из всех людей, которых я знаю в плане активности.

         Влад: А расскажи, как ты познакомился с Дмитрием Павленко?

Илья: С Димой мы познакомились весьма случайно. У меня двоюродная сестра живёт в Зеленограде, а её старшая дочь общается с дочерью Димы. И как-то она мне рассказывает, что им надо было куда-то ехать, а тут заехал Павленко, без рук, без ног и за рулём!

Я слушал как будто это какая-то фантастическая история.

Влад: А у тебя тогда ещё были ноги?

Илья: Нет. На тот момент я был в коляске. Я уже приехал после госпиталя, но ещё не встал на протезы. А потом она мне говорит, что Дима ещё и на яхте плавает и с аквалангом ныряет. Я, конечно, не поверил. На что мне сказали: «Вот познакомишься поверишь».

А потом я уехал домой в Крым, потому что зима в Москве была снежная, а я только встал на протезы и понял, что мне по снегу тяжело, и уехали с семьёй. И Дима мне что-то написал, что-то вроде: « Илья, привет. Я Дима Павленко, давай, мы проводим мероприятие – присоединяйся». На что я ему написал: «Пока нахожусь в Крыму и присоединиться не могу.

К весне вернусь в Москву, вот тогда смогу». И вот в июне этого года, он мне опять пишет - «Илья, привет! У нас новое мероприятие намечается, будем рады тебя видеть». И я приехал. Мы познакомились лично. И у меня возникло такое ощущение, будто мы уже сто лет с ним знакомы. И как-то всё просто получилось. У меня не разу не возникло чувства, будто я здесь лишний и мне нужно уехать.

Влад: На твой взгляд, что важно для человека, который понимает, что его жизнь разделилась на «до и после»? Его внутренний стержень или окружение?

Илья: Для тех, у кого есть свой стержень, окружение не так важно. Человек сам по себе - сильный, самостоятельный и самодостаточный. И может сам себя держать в руках. Но те, кто немножко даёт себе слабину, им, конечно, окружение очень важно.

Влад: Тебе сейчас сны снятся? Ты в них до сих пор с ногами или всё же нет?

Илья: Я все реже и реже снюсь себе с ногами.  Чаще всего я во сне уже на протезах.

Влад: А расскажи, пожалуйста, про свою медийную деятельность.

Ведь про тебя же и фильм есть и книгу ты выпустил. Как так получилось, что про тебя говорят?

Илья: Здесь, наверное, заслуга даже больше не моя, а моей супруги, потому что я помню, как она мне в мае 2023 года, когда я готовился к реабилитации, сказала: «Заведи канал в Телеграме и просто пиши о своей жизни. Вот увидишь, много людей, которым это будет интересно и, которые будут тебя поддерживать». Я подумал, подумал и всё-таки завёл канал. Долго искал подходящее название, а потом вспомнил, что есть же такое произведение, как «Повесть о настоящем человеке», автор которой мой любимый писатель, Борис Полевой. Это произведение меня всегда впечатляло. Теперь у меня такой же путь, только сложнее. Только у Маресьева голеней не было, а у меня и бёдер. Вот я и решил назвать свой канал «Повесть о железном человеке.» Как некая аллюзия на произведение.

Я старался сделать акцент на свои железные ноги, но в процессе понял, что получилось и на железный характер. Потому что те тяготы, которые мне пришлось вынести в процессе восстановления и реабилитации, без силы воли мне бы не удалось.

И потом начали появляться первые подписчики. И мной заинтересовались. Затем начали связываться уже люди с разных телеканалов. Мою историю раз опубликовали, два опубликовали, три опубликовали. И сначала такие, вроде, местечковые издательства, а потом всё больше и больше. Потом НТВ сняли сюжет. А потом со мной связались из «АРТИ». Приехали в Крым в феврале, и мы сняли уже полноценный документальный фильм. Четыре дня катались по Крыму, снимали. И там я заново прожил свою историю, рассказал её.

С тех пор я нахожусь в Москве. И моя медийность ещё больше преумножилась.

Влад: А  как ты думаешь, почему выбрали именно тебя?

Илья: Ну, наверное, потому что людей с парной ампутацией не так уж и много. И вдобавок к тому большинство из них передвигается на коляске, потому что так удобнее. Ну, и моя история довольно интересная. Так что круг ещё более сужается. Меня удивило другое. Изначально фильм должен был показать инновации в протезировании. И включал в себя четыре истории. Про паро-ампутацию, про ампутацию руки, про ампутацию ноги на уровне голени и ещё что-то совсем не серьёзное. Но моя история оказалась сильнее. И тогда мне позвонили со словами: «Твоя история затмила все. Приезжай, ты - главный действующий герой» - я, честно говоря, даже немного опешил.

И когда мне пришлось подняться на сцену и посмотреть на зал с четырьмя сотнями человек, мне было даже приятно. глядя на них, я понял, что мой пример действительно может быть для кого-то важным и нужным.

Влад: А вот скажи, минусы знают все. А есть ли плюсы в том, что с тобой произошло?

Илья: Вопрос дискуссионный. Но, наверное, всё-таки плюс есть. Я могу сейчас смело сказать, что моя жизнь стала интереснее. Я не могу сказать, что моя жизнь до, была неинтересной, она была другой. Я всегда был достаточно активным человеком, бегал в горы занимался спортом и вообще вёл крайне активный образ жизни. Но в том русле, в котором моя жизнь повернулась сейчас, мне нравится больше.

Влад: А какая у тебя на данный момент есть цель?

Илья: Сейчас у меня самая главная цель -  ходить уверенно с одной тростью. Мне это даётся очень нелегко, несмотря на то, что я регулярно посещаю школу ходьбы и беспрестанно работаю. И моя вторая цель - подняться на Эльбрус, куда в своё я так  и не успел взойти. И, как мне кажется, это вполне реально.